21 января 2012 г. Комментарии (0)
Путешествие из Москвы в Петроград. Часть II. Чудище обло.
Путешествие из Петербурга в Москву.
Александр Николаевич Радищев.
Дворянин Александр Николаевич Радищев родился в 1749 году. Сначала судьба пацана баловала. 13-летний Саша поступил в Петербургский пажеский корпус. Затем учился в Лейпцигском университете. В возрасте 22 лет вернулся домой, где на первых порах трудился секретарём (протоколистом) Сената, а через 2 года заступил на должность дивизионного прокурора в штабе Финляндской дивизии. Тут-то и началось… Читая приказы военной коллегии и манифесты Пугачева, честный, но неокрепший сознанием юноша проникся к своей работе понятным отвращением и тихой ненавистью. Ещё была возможность уволиться из постылого прокурорского звания, прийти в себя и обрести мудрость. Но в возрасте 28 лет Александр Николаевич попал под влияние большого вельможи, интригана, хитрющего графа Александра Романовича Воронцова, семейство которого то верой-правдой служило России, то мутило воду.
Как раз в это время граф мутил. И, несмотря на руководство «Коммерц-коллегией», втихаря ставил палки в колёса Екатерины II. Был Воронцов мужичком тухлым. Интриговал исподтишка. А вот Радищев оказался рубаха-парнем…
По рекомендации своего вельможного покровителя Александр Николаевич в возрасте 41 года возглавил московскую таможню. И на радостях в 1790 году на свои средства напечатал 650 экземпляров желчной повести «Путешествие из Петербурга в Москву». Екатерина II прочитала, обомлела, обиделась, заточила терпилу в Петропавловку, приговорила к смертной казни, помиловала и выслала в далёкий сибирский Илимск.
В Сибири прошли, пожалуй, самые счастливые и деятельные годы Радищева. Здесь он написал труды об экспедиции по Севморпути, «Письмо о китайском торге», философскую повесть «О человеке, о его смертности и бессмертии», географический опус «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», краеведческое эссе «Описание Тобольского наместничества» и прочие полезные книги.
Добрейший Павел I разрешил Радищеву вернуться в свое родовое имение (1796 год). А в 1801 году укокошивший папашу не менее добрый Александр I призвал Николаича в Петербург, поручив составить новый свод законов и проект реформ. Венценосный Александр Палыч не понимал, что тем самым подверг утомлённую психику Радищева чрезвычайному испытанию. И психика не выдержала.
Когда начальство узрело Радищевский проект, оно обомлело вторично и задумалось о возврате автора в благостный сибирский климат. Радищев обиделся, съел яд, и в возрасте 53 лет помер. .
Александр Николаевич Радищев.
Мысли потомков.
Должен заметить, что, несмотря на желчность и необъективность Радищева, я его уважаю. Имел свои взгляды. Боролся. Пострадал. Понял бесцельность. Утерял смысл существования и ушел из жизни. Представить, что так могут повести себя Чубайс, Немцов, Хакамада, Геращенко, Лимонов, Зюганов, Навальный и прочие коротичи — невозможно. Да и Гайдар вместо того, чтобы наложить на себя руки самостоятельно, дождался британских помощников. Ибо — дешевки. В отличие от дворянина Александра Николаевича Радищева.Потомки не разделили мыслей Радищева. Сан Сергеич Пушкин отзывался о Петербургско-Московском опусе так: «очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге». Фёдор Михайлович Достоевский утверждал, что повесть — смесь обрывочных мыслей с вкраплением переводов модных «просветителей». Популярность пришла позже — с воцарением на троне России безродных большевиков. Но вороватые внуки красных комиссаров снова задвинули Радищева в пучину забвенья. Где он по сю пору и пребывает.
.
«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»
Любопытен эпиграф к «Путешествию».
Незадолго до Нашей Эры итальянец Марон Публий Вергилий так описывал слепого циклопа Полифема: «Monstrum horrendum, informe, ingens, cui lumen ademptum» (чудище страшное, бесформенное, огромное, лишенное света). А кобель, гавкавший своей 3-зевной пастью на обитателей подземных территорий, удостоился слов: «Cerberus haec ingens latratu regna trifauci personat» (огромный Цербер оглушал царство трехпастным лаем).
Василий Кириллович Тредиаковский смешал героев Вергилия в одном коктейле: «Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной-и лаей». «Облый» обычно переводится как «тучный», но в трактовке Владимира Ивановича Даля — «округлый, круглобокий, гладкий, толстый, выпуклый». То бишь, зверушка получилась симпатичным толстяком — шумным, округлым и озорным. Кстати, до сих пор существует метод рубки деревянных изб «в обло».Александр Николаевич Радищев ещё более модифицировал исходный текст, снабдив псинку дополнительными 97 пастями: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Эта чернуха и стала эпиграфом к книге. Замечу: подобным ужасом Радищев называл собственную страну. И не в годы правления уродцев-разрушителей, но в блестящую эпоху Екатерины II. Болел, видимо…
.
Сан Сергеич Пушкин.
Если кто решит, что, называя Пушкина «Сан Сергеич», я панибратствую, — зря. Сергеича уважаю. Просто, в отличие от паразитирующих на поэте «пушкинистов», лезущих в его частную переписку, перемывающих его нижнее бельё и обменивающихся слухами, я к Пушкину отношусь проще.Нормальный дядька. Образованный. Работоспособный. Он для меня прежде всего — Творец.
Поэтому созданное Сан Сергеичем для публичного чтения мне важнее, нежели его личная жизнь. И тем более — нежели написанное им для друзей-родных (чужих писем читать не приучен и бесстыдством «исследователей» не обладаю).
Засим — к пушкинскому «Путешествию из Москвы в Петербург».
.
Путешествие из Москвы в Петербург.
Александр Сергеевич Пушкин.
Родную страну Сан Сергеич бороздил много. В середине XIX века прокатился и по реконструированной октябрьской московско-петроградской дороге, прихватив в путешествие книгу Радищева. Естественно, читал он книгу задом наперед, ибо двигался в обратном направлении. И черкал в записной книжке свои мысли об увиденном, сравнивая их с описанием Радищева. Никакого названия своим заметкам Сан Сергеич не дал.В 1855 году безымянный очерк был включен в собрание сочинений Пушкина под редакцией П.В.Анненкова под именем «Мысли на дороге». А в 1933 году большевистские пушкинисты переименовали «Мысли на дороге» в «Путешествие из Москвы в Петербург». Комиссарское название прижилось.
.
.